Михаил Юрьевич Брайчевский
Утверждение христианства на Руси
Легенда о Кие
Начало истории Руси как
государственного объединения южной части восточнославянских племен связывается
с легендарной фигурой Кия. В «Повести временных лет» помещено предание об
основании Киева тремя братьями — Кием, Щеком, Хоривом и их сестрой Лыбедью,
очень популярное в литературе. Оно имеет все признаки фольклорного оформления и
внеисторический характер. Здесь присутствуют такие популярные сюжеты, как идея
«основателей», классическая триада (три брата), подчеркнуто внимание к
топонимике и пр. Поэтому в историографии второй половины XIX — начала
XX в. получила распространение теория «эпонимного», «этимологического»
мифа — согласно которому летописный рассказ представлял собой вымысел хрониста,
пытавшегося объяснить возникновение названий киевских урочищ. Некоторое время
эта концепция была господствующей; ее поддерживали С.М. Соловьев,
А.А. Шахматов, Н.И. Петров, Д.И. Багалей, В. Базилевич
и др.
Однако эта теория была
опровергнута археологическими исследованиями. Раскопками Д.В. Милеева в
1908—1909 гг. найдены остатки городища, о котором говорится в летописном
предании («Город Кия»). В довоенные и послевоенные годы укрепление древнейшего
Киевского замка были прослежены детально (раскопки Т.М. Мовчановского в
1936—1937 гг., М.К. Каргера в 1939 и П.П. Толочко в
1969—1980 гг.). Установлено, что «Город Кия» сооружен не позднее
VIII в., скорее всего, значительно раньше. Таким образом, произошел
решительный поворот в сторону признания реальной исторической основы
летописного предания, которое, по мнению современных исследователей,
представляет собой фольклорное воспоминание о сооружении первого киевского
городища.
«Повесть временных лет» сообщает
некоторые важные подробности политической биографии Кия, который княжил «в роде
своем». Пребывая в Константинополе, он принял «великую честь от царя»;
предпринял попытку закрепиться в Нижнем Подунавье и даже построил там опорный
пункт — «градок Киевец», но неудачно — «не приняли его» местные племена. Он
вынужден был отойти в Среднее Поднепровье и, основав там новую резиденцию —
Киев, умер.
В различных по характеру и
происхождению источниках существует широкий круг параллелей. Речь идет о
древнерусском эпосе, западнославянских преданиях, памятниках византийской,
армянской, скандинавской, старогерманской литературы, произведении готского
писателя VI в. Иордана и др.
По содержанию эти источники
подразделяются на две группы. В некоторых находим сведения о Лыбеди и ее
братьях (в числе которых, однако, Кий не назван). Корни сюжета уходят во вторую
половину IV в. Другие сообщают о совершенно реальной деятельности исторического
Кия (первая половина VII в.). К последним принадлежат произведения
византийской литературы, представляющие для нас наиболее значительную
информативную ценность, а также армянский вариант киевской легенды. Это
«История Тарона», произведение VIII в., приписываемое двум авторам: Зенобу
Глаку и Иоанну Мамиконяну. Впервые на совпадение содержания двух памятников
обратил внимание Н.Я. Марр; позднее эта тема разрабатывалась другими
учеными.
В литературе признано, что
контакт Кия с греческим императором приходится на конец VI — первую половину
VII в., в период активного продвижения славянских племен на Балканы. Это
движение, по свидетельству византийских источников, начинается в первые годы правления
Юстиниана I (527—565). Б.А. Рыбаков высказал предположение, что именно
этот император «с великою честью» принимал Кия. Правда, в последнее время
исследователь считает возможным датировать это событие правлением Анастасия.
Такая точка зрения, однако, вызывает серьезные сомнения. Об Анастасии вообще не
может быть и речи, так как в его время (491—518) Балканские войны еще не
начались и о наших предках византийцы практически ничего не знали. В период
Юстиниана I и его ближайших преемников славяне соприкасались с греками в
основном на поле брани (11). Для
серьезных дипломатических контактов еще не было условий. Скорее всего,
пребывание Кия при императорском дворе следует относить к периоду аварских
войн, когда анты выступали союзниками византийцев (последнее подчеркнуто в
источниках), то есть ко второй половине VI или к началу VII в. Именно к
этому времени относятся известия византийских источников о летописном Кие: во
второй редакции «Чудес Дмитрия Солунского», у Феофана Исповедника, у патриарха
Никифора и у Иоанна из Никиу.
В византийских текстах Кий
выступает под именем Кувер. По убедительно аргументированному мнению
языковедов, славянское имя Кий в архетипе звучало как «Кув»: долгое
индоевропейское «ū» на славянской языковой основе дало твердое «ы». Этимологически
это имя связано с термином «кувать» — «ковать» (слово «кий» в древнерусском
языке означало «молот»). Армянский вариант легенды также сохранил древнюю форму
имени героя с корневым «у» (Ку-ар). Частица «-ар» («-ер») — словообразующий
элемент для конструкции имен существительных в субъектном значении (как в
словах «пахарь»— от пахать, «токарь» — от «точить» и т. д.). Закономерность его
в нашем случае подтверждается совпадением армянской и византийской форм.
В литературе относительно Кувера
возникла путаница, вызванная досадным недоразумением. В некоторых текстах герой
назван не Кувером, а Кувратом. Поскольку в VII в. жил и действовал
болгарский хан с таким именем, то комментаторы провозгласили и Кувера
болгарином, не учитывая того, что данные, приведенные в источниках, решительно
исключают подобное сопоставление. Между тем «Чудеса Дмитрия Солунского» прямо
свидетельствуют о славянском происхождении персонажа.
На основании перечисленных
источников можно реконструировать реальную биографию исторического Кия. Он
родом из тех славян, которые под давлением аварского нашествия вынуждены были
отступить в область Срем (античный Сирмий), то есть в современную Хорватию.
Константин Багрянородный, в частности, пишет о переселении восточнославянского
племени хорватов из Прикарпатья в тот же Сирмий. До вынужденного переселения
они входили в состав Полянской конфедерации. Таким образом, по происхождению
Кий действительно был полянином, хотя и не среднеднепровским. Около 634 г . он восстал
против аваров и, оставив Сирмий, искал поддержки у византийского императора
Ираклия (610—641).
Кий получил от императора
бенефиций в районе Верхнего Дуная, к тому времени заселенному главным образом
славянами, и построил там укрепленный замок (град), который «Чудеса …» называют
Керамисиевым лагерем, а летописи — Киевием. Со временем у Кия возникает
конфликт с византийской администрацией, в частности, по поводу Солуни. В
результате он вынужден покинуть Подунавье и исчезает с горизонта активной
византийской политики.
Дальнейшая судьба Кия мало
интересовала греков. Очевидно, он переселился в Среднее Поднепровье, где и
основал новую резиденцию — Киев, которому суждено было стать столицей крупного
восточнославянского государства.
Византийские источники приводят
некоторые чрезвычайно важные сведения, касающиеся пребывания славянского
правителя в Константинополе в молодые годы, его обучения там, личной дружбы с
Ираклием, а также принятия им христианства. Так, автор VII в. (современник
описываемых событий) Иоанн из Никиу пишет: «Куврат, князь гуннов (12) и племянник Орхана, в юности был
крещен и воспитывался в Константинополе в недрах христианства. Он вырос при
царском дворе. Он был тесно связан дружбой с Ираклием, после его смерти, как
осыпанный царскими милостями, проявлял преданную благодарность к его детям и
жене Мартине. Силой святого и животворного крещения, им принятого, он побеждал
всех варваров и язычников». Безусловно, приведенные сведения заслуживают
внимания.
Ираклий родился в 575 г . Если Кий был
его одногодком, то в момент восстания, дунайской эпопеи и основания Киева ему
было около 60 лет, то есть он был уже пожилым человеком. Обучение в
Константинополе приходится на последнее десятилетие VI в. — время
правления императора Маврикия (582—602), который уделял большое внимание
культурным делам (при его правлении Константинопольский университет переживал
кратковременный подъем).
Нас интересует сообщение Иоанна
(дважды повторенное) о крещении Кия — Кувера. Оно не кажется невозможным.
Длительное пребывание в христианской стране, при дворе властителя, который
привык считать себя лидером христианского мира, обучение в учебном заведении,
находившемся под опекой церковной курии, не могли не оказать влияния на
сознание молодого Кия. Поэтому его приобщение к христианству представляется не
только возможным, но и закономерным.
Полное молчание остальных
источников по этому поводу, однако, вызывает настороженность. Отсутствие какого
бы то ни было намека о принадлежности Кия к христианской церкви в летописных
текстах, более того — подчеркивание (правда, в явно предубежденных
произведениях) язычества трех братьев-основателей, можно объяснить сравнительно
поздней тенденцией приписывать всю честь просвещения Руси Аскольду или
Владимиру Святому. Так же и молчание остальных византийских источников и
«Истории Тарона»: слишком лаконичный характер греческих хроник и специфика
армянской (скомпонованной из разнообразных фрагментов и оторванной от
конкретных исторических реалий) призывает к осторожности в выводах. Наиболее
подробным является сообщение в «Чудесах Дмитрия Солунского», произведении не
столько историческом, как житийном. Его авторы вряд ли стали бы рекламировать
принадлежность варваров к христианству, особенно если они вступали в
вооруженный конфликт с христианами-греками и угрожали Солуни, которой
покровительствовал Дмитрий.
Проблема остается открытой и
требует дальнейшей источниковедческой разработки, но при всех условиях
свидетельство Иоанна Никиуского заслуживает внимания.
Комментариев нет:
Отправить комментарий